Такая, какая есть

(Дневник юного натуралиста)

Ездила в город, туда и обратно в маршрутке. Туда ехала с дивным котиком в переноске. Котик (мордастый такой, пушистый) сначала сидел со стоическим лицом, но как только я с ним заговорила, сразу лицо сделал страдальческим и тоненьким голосочком, неожиданным у такого кабанчика, начал жаловаться на тяжелую судьбинушку. Хозяйка сунула руку в переноску и начала страдальца гладить, чем вызвала новый всплеск жалобных стонов. А я смотрела и думала - какой славный котик, жалуется, но тоненько и не громко. Как хорошо, что тут Брюни нет, уж она бы его научила, как свободу любить:)

Обратно повезло ехать с собачкой типа фоксика. Собачка сидела на коленях у брутального вида мужика с татуировками во все руки, смотрела в окно и ругалась. Ругалась не скандально, а тоже жалобно, мол, тут жарко, противно, трясет, пойдемте уже, папенька, отсюда прочь. Скулила, подвывала, крутилась на брутальных коленях, благо места ей там было много, а папенька мимими гладил ее, чуть прикусывал ушко, целовал в лобик и всячески уговаривал потерпеть еще чуть-чуть. Отчаявшись, собачка повернулась ко мне и бросилась целовать в глаза и щеки в надежде, что уж я-то сжалюсь и прекращу это безобразие. Я, увы, не прекратила, она окончательно впала в тоску и начала царапать окно. Лора, Лора, гулким шепотом уговаривал ее папенька, ну не надо, зайка, ну подожди чуть-чуть. Тут маршрутка остановилась, и мы все вместе из нее вывалились, потому что остановка оказалась нашей общей. Лора восторженно и счастливо заскакала по тротуару, простив всех нас, поцеловала меня на прощанье в коленку и потащила татуированного во всех местах, бритого папеньку в противоположную от меня сторону, а у меня сделалось хорошее настроение.

В собственном же дворе видела на заборе настоящую сороку с длинным хвостом. Сорока громко ругалась на неизвестного мне черного котика, сидевшего на заборе напротив нее. Котик на сороку не смотрел, он понурил голову и всем телом изображал, как ему стыдно. Сорока выкрикнула особенно громкую тираду, котик покорно вздохнул, принимая на себя все грехи мира, развернулся на заборе на 180 градусов и медленно побрел прочь. Сорока еще что-то кричала ему вслед, потом взмахнула крыльями, уже взлетела, снова опустилась на забор, ехидно добавила что-то, ни к кому определенному не обращаясь, и улетела с чувством выполненного долга. А котик еще долго сидел у моей калитки и что-то обдумывал. Больше я его пока не видела, видать, грехи замаливает.

Прям хоть тег такой вводи. Учусь смотреть по сторонам, да.
Ходила сегодня в магазин. путь совсем близкий, поэтому много не увидеть, и тем не менее.

Видела молодую женщину в длинном пальто с меховой опушкой. Женщина очень туго стягивала на себе капюшон (на улице солнце и +7), но зато само пальто было застегнуто только на три верхних пуговицы, остальные четыре расстегнуты, и полы развеваются.
Вообще мне даже странно - я принимала за аксиому тот факт, что женщины всегда более придирчивы к выбору одежды и своему внешнему виду, а сейчас, глядя по сторонам, убеждаюсь, что это совсем не так.

Девочку и мальчика лет по 14. Они шли, крепко держась за руки, при этом девочка сияла улыбкой, а мальчик шел, потупившись и с хмурым лицом. Стесняется, что ли?

Деда в телогрейке и шапке-ушанке, плотно завязанной под подбородком. Если его переодеть в красную шубу, нарядную красную шапку с мехом и дать в руки посох - вылитый Дед Мороз, никакого грима и париков не надо. Усы и борода серебристо-белые и обильные, седые брови нависают над глазами, щечки румяные. Сразу повеяло Новым Годом. Возможно, Дед Мороз приехал в Бобруйск по каким-то своим делам и теперь маскируется:)) Подойти и уточнить я постеснялась, зачем расстраивать такого полезного Деда:))

Около магазина женщину с соленым лещом. Летом она там часто сидит - муж у нее рыбак, и она продает его улов. Но зимой я встретила ее впервые. Лещ хищно раззявил пасть с острыми зубами и косил недобрым глазом. Я быстренько поздоровалась и отошла от греха подальше. Кто знает, что у него на уме.

На соседней улице машину, сиротливо стоявшую у забора. Белая, заляпанная ворклой грязью до невзрачно-серого цвета, она жалась к забору с коваными прутьями и выглядела страшно несчастной. Наверное, мечтала скорее оказаться в теплом гараже и отдохнуть.

Снега не было всю зиму, а на Рождество он вдруг пошел. Сначала робко посыпался отдельными снежинками, мягкими, легкими, почти невесомыми, резными, хоть рассматривай каждую и удивляйся мастерству Природы, а потом повалил хлопьями. Не бураном, не метелью, нет. Ветра и в помине не было. Снежные хлопья падали на землю ровно, прямо, укутывая исстрадавшие по укрытию кусты и деревья, заваливая побуревшую траву, заглушая шаги случайных прохожих. Они удивленно и радостно глядели на небо и говорили: «Ну, дождались! Наконец-то!» Серая, скучная земля мгновенно становилась красивой, на снег было ступать жалко и одновременно весело. Он легонько похрустывал под ногами, словно приговаривал: «Скрип-скрип, вот и я, вот и настоящая зима, теперь все отдохнет до весны».

( Read more... )

Как всегда в это время года, плюс-минус, начался паводок. Бобруйка разлилась, по огороду плавают дикие утки и важно крякают, приблудный наглый кот с косыми глазами висит снаружи на форточке и дерзко требует впустить его в дом, Нюшка рычит и лупит его изнутри лапой по морде, остальные котики воют под дверями и требуют выпустить их наружу, Сэр Томас обещает, что в очередной раз навешает пришельцу люлей, солнце бьет в окна, экран книжки бликует, дикие утки шумно бьют крыльями, пролетая прямо перед верандой...
Весна пришла.

... проснулась среди ночи и долго вспоминала. Четверых своих мужей, любовников без счета, знакомых, знакомых знакомых, толпы, толпы людей, ближние круги, дальние, совсем далекие - всех, всех, кого помнила неплохо, кого смутно, кого и вообще никак, так, пятно в памяти, ни лица, ни имени. Зачем они все были в ее жизни? Зачем сейчас? Для чего она вовлекала их всех в свою судьбу, притягивала, как магнит притягивает железные опилки, ближние резво, дальние с трудом, но все тянет и тянет, пока хватает силы.
Чего боялась, от чего отгораживалась чужими лицами, чужими, ненужными, утомительными разговорами, для чего вникала в чужие, совершенно не нужные ей истории?
Одиночество? Одиночество. Так с ними оно никуда не девалось, хотя, конечно, слегка отступало на задний план и ухмылялось там, дескать, ничего, ничего, они устанут и уснут, и я снова буду с тобой, мы друг от друга никуда не денемся...

-Нет, что ни говори, а человек – животное стадное. Он не создан для одиночества, ему компания нужна, общество себе подобных. Возьми, к примеру, хоть Таньку из экономического отдела. Вот посмотри на нее внимательнее. Ну что это? Ни мужа, ни детей, ни хоть родственников каких близких. День отсидит на работе, а вечером приходит домой – словом не с кем перемолвиться. Не с телевизором же разговаривать, в самом деле? Только представь себе – пришла она, усталая, а в доме пусто и темно. Никто не выбежит навстречу, не задаст сразу сто вопросов, не начнет рассказывать, как у него день прошел, не потребует, чтобы мама немедленно помогла сделать уроки или сшила костюм к празднику.
Выйдет на кухню – то же самое. Пустая посуда, стерильная чистота, не для кого готовить, ничего не шипит на сковородке, никто днем не спалил любимую кастрюльку, никто не вертится под ногами и не просит скорее чего-нибудь вкусненького… А для себя одной разве будешь специально готовить? Вот и перебивается бутербродами или в кафе идет ужинать.
В комнату зайдет – опять тишина и пустота. Хочешь – телевизор включай, никто не будет спорить из-за канала и требовать, чтобы ты переключила на футбол, когда ты собираешься мелодраму посмотреть. Хочешь – DVD смотри или книжку читай. Никто не требует: «Мама, почитай! Мама, давай самолетики бумажные делать! Мама, давай рисовать!» Никто не рассказывает, что учительница тебе несправедливо двойку поставила, а начальник опять был в плохом настроении и сорвал на тебе злость.

Представила? Вот так живешь одна, без мужа, без детей, приходишь домой, а у тебя, как у Таньки - пусто, чисто, тихо…

( Read more... )

Обрывки мыслей где-то там, на задворках сознания. Они мельтешат, дразнят, мучают. Обрывки мыслей, обрывки жизни... Моей ли, чужой ли, непонятно. Нет цельности, нет единства, есть только осколки, кусочки, какие-то мелкие детали, как в калейдоскопе. Дивная картинка получается, но чуть шевельнешь, все уже рассыпалось, а ты и разглядеть не успел толком, что там было. И вглядываешься в новую картинку, боясь нарушить равновесие, потому что и эта рассыплется, а ты так ничего и не поймешь.
Остановись, мгновенье! Даже если ты не прекрасно, дай хоть увидеть, что в тебе есть. А вдруг ты то самое, которое так мучительно ищется всю жизнь, но не фиксируется - слишком много ненужных движений, сбивающих баланс.
Но ничего не получается. Мельтешение цветов, красок и ненужных деталей не дает времени остановиться, замереть и как следует взглядеться.

И когда картинка в очередной раз рушится, хуже всего - невозможность уткнуться в чье-нибудь плечо и выплакаться от обиды и бессилия. Нету такого плеча, да и не было никогда. И не будет...

Как-то лет десять, а то и больше, назад, в вагон для курящих второго класса, которым я ехала откуда-то в сторону Гамбурга, ввалилась шумная компания тинейджеров-панков. Они громко разговаривали, еще громче смеялись, пили пиво из банок, курили и, на мой консервативный взгляд выходицы из СССР, представляли для окружающих нешуточную угрозу. Они расселись, повытягивав ноги в высоких шнурованных ботинках на полвагона, волосы у них торчали ирокезами и перьями и были выкрашены во все цвета радуги, девочек было очень трудно отличить от мальчиков, разговаривали они ну очень громко какими-то хрипловатыми голосами, а гоготали так, что их наверняка было слышно по всей Германии. Я их боялась (в свое оправдание могу сказать только, что эта была моя первая поездка по объединенной Германии, ехала я одна, ничего вокруг не узнавала и боялась вообще всего, а миссия у меня была довольно важная).

В общем, я сидела и дрожала, глядя на эту пугающую меня группу и удивляясь тому, что больше никто из пассажиров не реагирует, но в конце концов мне потребовалось пойти в туалет. А для этого нужно было пройти мимо компании разухабистых панков. Собравшись с силами, я гордо вздернула подбородок - мол, врагу не сдается наш гордый варяг и вообще, знай наших - на подгибающихся ногах дошла до первых вытянутых поперек прохода ботинок... и впала в невыносимое умиление. На полу среди этих хулиганистых на вид тинейджеров сидела очаровательная белая мохнатая собачонка не знаю, какой породы - маленькая, пушистая и с челкой, и на голове у нее были изящно выстрижены перья и выкрашены в розовый цвет. И громкоголосые создания по очереди приседали и гладили собачонку по голове, стараясь не задеть торчащих розовых перьев и отводя в сторону банки с пивом.
-Suess, - говорили они. - Suesse.
Я тоже сказала "suesse" - попробуй удержись, если она и вправду была совершенно зюсе, присела и погладила псинку. И подростки громко и хрипло захохотали, заулыбались, и кто-то с готовностью протянул мне непочатую банку с пивом, от которой я вежливо отказалась, и стало как-то очень понятно, что это просто дети, хотя и одетые странно, и с диковатыми прическами, и с чересчур громкими голосами - но дети. И они любят свою собачку, и, возможно, еще учатся в школе, и у них есть мамы и папы, сестры и братья, на ночь они надевают байковые пижамы с мишками и зайчиками, пьют горячее молоко и чистят зубы, и вообще они очень симпатичные.

Почему я вдруг это вспомнила? Не знаю. Наверное, просто хочется, чтобы под наносной, не всегда приятной шелухой, можно было разглядеть знакомые и добрые черты.

И все-таки самое лучшее время суток - это ночь. И даже не потому, что я сова. Собственно, не знаю, что тут первично, а что следствие - сова ли я от рождения или просто стала ею, потому что люблю ночь.

Целый день мельтешишь, мельтешишь, суетишься, что-то делаешь, кому-то нужен, что-то обязан, должен и вообще. Магазины, еда, порядок (относительный) в доме, поговорить, выслушать, подсказать, погладить, отругать, пожалеть, почитать, посмеяться, поиграть, уложить, почистить, поутюжить, поработать... Круговерть дня не отпускает, не дает шанса остановиться, осмотреться и задуматься. Просто подумать - о себе, о других, о душе, о любви и ненависти, об одиночестве и тоске, о радостях и горестях...
Но вот тишина, все наконец-то угомонились и даже кошаки топают тише, и ты остаешься один на один с собой. Такое счастливое свидание - и никто не мешает, не мельтешит, не теребит, не требует и не предлагает.

Только тут и начинается настоящая жизнь духа, и неважно, чем ты в этот момент занят - читаешь ЖЖ, раскладываешь пасьянс или просто сидишь с сигареткой на кухне, погасив свет и глядя не вокруг, а внутрь. В себя.

Мне жалко жаворонков, потому что этого счастья они лишены.

или
Записки натуралиста
(почти по Пескову)

Захожу это я сегодня в ванную комнату, Кошка Букашка, естественно, заскакивает вместе со мной, тут же запрыгивает на вожделенную форточку, но вместо того, чтобы привычно начать щупать лапой шнурок, которым привязана форточка, замирает и хищно подергивает хвостом.
Я на это сначала даже внимания не обратила, а просто, как по сто раз на дню, скучным голосом сказала:
-Букашка, тебе не надоело? Давай уже слезай с форточки.

А она, вместо того, чтобы так же скучно огрызнуться своим противным "мяаа", подрыкивает и хвостом дергает. Я насторожилась и - чу! слышу непонятное тук-тук-тук. Сосед-алкоголик в трудах праведных не замечен, врать не буду, да и тук-тук-тук какое-то слабоватое для рубки дров. Значит, из его огорода доносится не топор дровосека, подумала я. А тут еще Букашка себя подозрительно ведет.

Выглядываю я в окно, а на заборе, разделяющем нас с соседом, сидит... дятел. Честно-благородное слово, не вру. Самый настоящий, нарядный такой, в красной шапочке, и бодро лупит клювом по забору.

Я Букашку, конечно, с форточки сняла, невзирая на сопротивление, на цыпочках вышла из ванной и позвала ребенка Дарью полюбоваться на это чудо. Когда мы вернулись в ванную, дятел уже перелетел на соседскую сливу и продолжал так же бодро по ней стучать. Дарья распахнула рот и забыла его закрыть - как оказалось, она ни разу в жизни не видела дятла. Впрочем, в городе, на соседских огородах я его тоже никогда не видела. Соловушка у нас много лет живет на смородине - это да. Скворцы каждый год прилетают и растят птенцов (чуть не написала "щенков", извините) - тоже нормально. Но чтоб дятел? Он же вроде лесной совершенно житель, или я ошибаюсь?

Все утро с той стороны доносилось энергичное тук-тук-тук, хотя самого тукальщика я больше не видела, на деревьях, видно, сидел. А когда мы с Дарьей пошли на рынок, он - как будто специально! - вылетел из соседского огорода, уселся на макушку столба, к которому прикручены электрические провода, и начал крутить во все стороны головой, дескать, глядите, какой я красавЕц и молодец! При этом держал в клюве здоровенного червяка, а тот нагло извивался и пытался удрать.

Мы с Дарьей стояли, задрав головы и любуясь красавцем дятлом, пока ему не надоело красоваться. Тогда он деловито снялся с места и вернулся в огород. И то - там еще дел невпроворот. У соседа все запущено еще круче, чем у нас.

В общем, удивительное - рядом. Не удивлюсь, если завтра на местной речушке увижу не только диких уток (им я уже не удивляюсь), а настоящего бобра - говорят, их нынче развелось просто чрезмерно.

Кстати, этот дятел был белым, представляете? Весь белый, только крылья черные и шапочка красная. Таких я не встречала никогда!

УПД: Спасибо _madra_, к нам прилетел в точности вот такой дятел: http://gazeta.aif.ru/online/kids/100/de02_18

Ах, до чего сладко поет этот соловей! Так сладко, что сердце щемит и душу наизнанку выворачивает...
Двенадцать лет здесь живем, и двенадцать лет он поет в мае и в начале июня, а потом замолкает - видно, приходит время кормить семью.

Пой, соловушка, пой, о счастье и о любви, о весне и о цветущих садах, о судьбе и о наших бессмертных душах...